Законом Кыргызской Республики от 28 декабря 2016 года в Конституцию Кыргызской Республики были внесены изменения и статья 104 Конституции была изложена в следующей редакции:
Прокуратура составляет единую систему, на которую возлагается:
1) надзор за точным и единообразным исполнением законов органами исполнительной власти, а также другими государственными органами, перечень которых определяется конституционным законом, органами местного самоуправления и должностными лицами указанных органов;
2) надзор за соблюдением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, следствие;
3) надзор за соблюдением законов при исполнении судебных решений по уголовным делам, а также при применении мер принудительного характера, связанных с ограничением личной свободы граждан;
4) представительство интересов гражданина или государства в суде в случаях, определенных законом;
5) поддержание государственного обвинения в суде;
6) возбуждение уголовных дел в отношении должностных лиц государственных органов, перечень которых определяется конституционным законом, с передачей дел на расследование в соответствующие органы, а также уголовное преследование лиц, имеющих статус военнослужащих.
Таким образом, согласно требованиям Конституции к подследственности органов прокуратуры относится только возбуждение уголовных дел, связанных с пытками с последующей передачей дел на расследование в соответствующие органы.
В соответствии со статьей 163 Уголовно-процессуального кодекса Кыргызской Республики (далее – УПК КР) по уголовным делам о коррупционных и должностных преступлениях (статьи 303-316 Уголовного кодекса Кыргызской Республики) следствие производится следователями органов прокуратуры и национальной безопасности.
При этом, следует отметить, что в настоящее время изменения в статью 163 УПК (подследственность) до сих пор не внесены, что противоречит Конституции и это, несомненно, является упущением со стороны законодателя. Конечно, данная коллизия будет устранена и нормы УПК КР будут приведены в соответствие с Конституцией.
Тем не менее, внесенные Законом изменения в Конституцию дают основания предполагать, что на практике возникнет ряд проблем, связанных с подследственностью по обозначенным преступлениям, в том числе, по делам о пытках.
Ратификация Кыргызской Республикой Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (далее – Конвенция ООН против пыток) демонстрирует негативное отношение государства к применению пыток и готовность к дальнейшему конструктивному сотрудничеству с Комитетом ООН в данном направлении. Таким образом, государство в целом изменило отношение к предупреждению и борьбе с пытками и предпринимает определенные меры, направленные на выявление, предупреждение, раскрытие и расследование этих фактов, а также осуждение лиц, которые их совершили. Пытки рассматриваются как самостоятельное преступление, а доказательства, полученные в результате применения пыток, не имеют юридической силы, не используются в уголовном процессе при доказывании обстоятельств подготавливаемого или совершенного преступления. Во исполнение Конвенции ООН против пыток, иных международных договоров Кыргызской Республикой осуществлялось и осуществляется изменение законодательства. При этом порой, игнорируется институциональный уровень (низкий профессиональный уровень сотрудников правоохранительных органов), психологический и другие.
В настоящее время подследственность по делам о пытках отнесена к органу национальной безопасности – Государственному комитету национальной безопасности Кыргызской Республики. На мой взгляд, отнесение подследственности данных дел к исключительной компетенции обозначенного органа является не совсем верным шагом. Не претендуя на исключительность своей позиции, предлагаю следующие доводы, подтверждающие её.
Примечательны нормы Конвенции ООН против пыток, соответствии с которыми подчеркивается, что по любому акту пытки как преступлению должно немедленно, быстро, беспристрастно производиться предварительное расследование фактов (п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 6, ст. 12). И, как правило, применение заключения под стражу (п. 1 ст. 6). То есть, исключается любое параллельное ведомственное, служебное расследование, которое, как справедливо замечает профессор Я. Гинзбург, приведет «…к дублированию либо вмешательству в расследование, а то и к противодействию ему» (см. Я. Гинзбург Методика расследования пыток). Здесь же необходимо упомянуть Стамбульский протокол, согласно которому лица, проводящие расследование, должны быть независимы от предполагаемых виновников и учреждений, в которых они работают, компетентны и беспристрастны (п. 79).
Факты пыток зачастую не вскрываются и носят латентный характер. Причин много, но основная — нежелание или боязнь подозреваемых. Здесь же необходимо отметить изолированность служебных зданий аппаратов расследования уголовного дела от внешнего мира, ограниченный доступ в них посетителей, представителей СМИ и правозащитных организаций. Видимо, поэтому, если возникает официальное расследование, оно отличается запоздалостью и прямой потерей доказательств по уголовному делу. И вовсе становится сложно, когда необходимо задержать подозреваемого в пытках в условиях служебного помещения правоохранительного органа. Это человек в погонах, на защиту которого, как показывает практика, порою встает весь личный состав органа уголовного преследования. На деле происходит настоящее физическое сопротивление тем, кто прибыл для осуществления задержания и других следственных действий. Как преодолеть такое противодействие? Или, если возбуждено уголовное дело, противодействие начавшемуся расследованию пыток, когда все силы органа уголовного преследования пускаются в ход для торможения дискредитации как самого органа, так и его сотрудников, замешанных в пытках. Это серьезная проблема. В УПК она не получила своего обстоятельного регламентирования.
Орган национальной безопасности Кыргызской Республики в этом смысле является одним из самых изолированных, закрытых от всего, во многом присутствует режим секретности. Кроме того, в ведении ГКНБ КР имеется СИЗО, и говорить о посещениях СМИ, общественного совета, правозащитных организаций не приходится. Подразделения ГКНБ КР в соответствии с Законом Кыргызской Республики «Об оперативно-розыскной деятельности» осуществляют оперативно-розыскные мероприятия. И в данном случае трудно представить, что происходит в рамках осуществления оперативно-розыскных мероприятий, следствия и каким образом добываются доказательства.
Проблема усугубляется еще и тем, что Законом «Об оперативно-розыскной деятельности» предусматривается: во-первых, организация и тактика проведения оперативно-розыскных мероприятий составляющих государственную тайну; во-вторых, должностное лицо, уполномоченное на осуществление оперативно-розыскной деятельности, в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий, которое подчиняется только непосредственному и прямому начальнику и, наконец, в-третьих, сведения об организации, тактике, методах и средствах осуществления оперативно-розыскной деятельности в предмет прокурорского надзора не входят. Несмотря на то, что Законом предусматривается закрытый перечень оперативно-розыскных мероприятий, фактически, в условиях секретности должностные лица органов национальной безопасности имеют режим вседозволенности.
В этой связи для решения обозначенной проблемы, на мой взгляд, необходимо обратиться к международному опыту определения подследственности по уголовным делам о пытках.
К примеру, в Уголовном кодексе РФ не содержится отдельного состава преступления, предусматривающего ответственность за совершение пыток. При этом, поскольку Российская Федерация также как и Кыргызская Республика присоединилась к Конвенции ООН против пыток, она (РФ) посчитала целесообразным отобразить в УК РФ ответственность за пытки как один из способов истязания ( п. «д» ч.2 ст. 117 УК РФ). А в соответствии со статьей 151 УПК РФ предварительное следствие, дознание по делам об истязаниях с применением пытки может производиться как следователями Следственного комитета Российской Федерации в отношении определенных лиц, так и следователями органов внутренних дел РФ.
Более интересным примером выступает регламентация подследственности по обозначенным видам дел в УПК Республики Казахстан. Так, в соответствии с частью 4 статьи 187 УПК РК по делам об уголовных правонарушениях, предусмотренных статьей 146 УК РК (пытки) предварительное расследование проводится органами внутренних дел или антикоррупционной службой, начавшими досудебное расследование в отношении лица, не являющегося сотрудником этого органа.
На мой взгляд, законодатель Республики Казахстан более рационально подошел к решению вопроса подследственности, что может подтверждать вышеуказанные в настоящей статье выводы.
Повторюсь, на мой взгляд, шаг законодателя Кыргызской Республики в сторону передачи подследственности по коррупционным и должностным преступлениям органу национальной безопасности КР является неверным.
Учитывая вышеизложенное, помимо улучшения качественного состава сотрудников правоохранительных органов необходимо внесение изменений в законодательство КР в части подследственности. Одним из способов может выступать отнесение подследственности к какой-либо межведомственной комиссии, состоящей из следователей ряда правоохранительных органов, либо иным способом. Но до тех пор пока подследственность отнесена к одному органу положение лиц, в отношении которых применяются пытки, будет только усугубляться.